Они отдались друг другу в безудержном, почти яростном исступлении оба втайне боялись, что им больше никогда не доведется быть вместе. Джиллиана отвечала на каждое его движение, он же, как никогда прежде, думал о том, чтобы полнее утолить ее желание, и находил в этом новое наслаждение для себя.
Потом, когда он лежал, отдыхая, тесно прижимаясь к ней, ему казалось, что в него через все поры вливаются ее силы, и он знал, что эти силы понадобятся ему очень скоро, когда ему придется в одиночку ступить на дорогу жизни и смерти. Он многое отдал бы за то, чтобы отослать Джиллиану с острова до того, как у них с матерью произойдет решающее сражение.
— Райен.
Он поцеловал ее пальцы.
— Да?
— Знаешь, меня кое-что смущает в наших отношениях.
Не удержавшись, Райен затрясся от смеха.
— Право, я не ждал от тебя подобных признаний.
— Пожалуйста, не смейся надо мной. — Голос ее звучал слегка укоризненно.
Он изобразил крайнюю серьезность.
— Так что тебя смущает, Джиллиана?
— Раньше я полагала, что любовь и желание суть две стороны одной медали. Почему же у нас с тобой это не так?
Он медленно провел ладонью по ее бедру, отчего по всему ее телу пробежал сладостный трепет.
— Видишь — это желание. Я хочу тебя, а ты — меня. Мужчина может желать женщину, но сердце его при этом может молчать.
— Я поняла. Ты желаешь меня, а любишь Катарину.
Райен в смятении отодвинулся от нее. Он снова попытался вспомнить, какого цвета глаза у Катарины, но не сумел. Даже зажмурившись, он видел перед собою только синие глаза Джиллианы. Поэтому, помолчав немного, он снова притянул ее к себе и сказал честно, как только мог:
— Я знаю только одно так, как тебя, я не желал прежде ни одну женщину на свете. И давай пока на этом остановимся.
Он поцеловал ее, и она опять прильнула к нему. Она не знала, как назвать чувство, переполнявшее ее сердце, — но оно было гораздо больше, чем желание. Она волновалась за жизнь Райена, за благополучие его подданных и со страхом ожидала того, что принесет им завтрашний день. Неужели все это — проявления простого желания? В таком случае любовь должна быть так чудовищно безмерна, что вынести ее не сможет ни одна живая душа.
Теперь Джиллиана уже точно знала, что она беременна: в этом месяце у нее не было обычного кровотечения. Вероятно, следовало сказать о ребенке Райену, но ей хотелось оттянуть признание: ведь она дала слово, что как только это произойдет, она поплывет домой, в Талшамар, предоставив ему долгожданную свободу.
Мысль о скором расставании была ей невыносима, и она приникла губами к его губам. Желание, любовь — что бы это ни было, но он нужен ей, и она должна быть с ним рядом. Должна…
Эта мысль внезапно вернула ее к осознанию другого долга — долга перед подданными. Она не имеет права думать только о себе, и она скажет ему обо всем сейчас, пусть даже это толкнет его в объятия Катарины.
Она соскользнула с кровати и отошла к окну, чувствуя его взгляд у себя на спине. Она боялась обернуться, потому что боялась передумать.
— Райен, я отплываю через два дня. Можно было бы и раньше, но, думаю, вряд ли это возможно: сэру Хэмфри нужно какое-то время, чтобы все подготовить.
Райен быстро подошел к ней, взял за плечи и, развернув к окну, вгляделся в ее лицо.
— Почему именно сейчас?
Ком в горле мешал ей говорить. Не выдержав настойчивого вопроса в глазах Райена, она отвела взгляд.
— Я беременна. У меня больше нет причин для того, чтобы оставаться здесь.
Она услышала, как у него перехватило дыхание.
— Значит, ты хочешь забрать моего ребенка и покинуть меня.
В глазах у нее защипало, но она сдержалась: он не должен был видеть ее слез.
— Таков был наш уговор. Я дала слово и сдержу его. А ты?
На миг у Райена все поплыло перед глазами, словно его вдруг с размаха ударили в живот.
— Да, — с трудом выдавил он из себя. — Я сдержу свое слово.
Она коснулась его руки.
— Райен, я уже несколько раз пыталась тебе кое-что сказать, только ты не слушал меня. Признаться, мне и самой не хочется об этом заговаривать, но я все-таки скажу.
Он молча ждал.
— Удалось ли тебе убедить леди Катарину, что ты женился на мне не по своей воле?
Райен вздрогнул от неожиданности. Какого черта она вдруг говорит о Катарине? Ведь она только что призналась, что носит под сердцем его дитя, — при чем же тут Катарина?
Однако Джиллиана не сводила с него серьезных глаз.
— Хочешь, я сама ей все объясню?
— Ей уже все объяснили, — сказал он с отсутствующим выражением лица.
— Думаю, я лучше других могла бы убедить ее в том, что ты все это время не переставал ее любить.
Его захлестнул гнев, не сдержавшись, он закричал:
— Мне не нужно ничьих оправданий и объяснений — тем более твоих! Ты с самого первого дня пытаешься навязывать мне во всем свою волю. Если Господь послал тебя мне в наказание, так скажи хоть, за что!..
— Прости меня, Райен. Я думала…
Он рванул ее к себе и обнял так крепко, что она едва не задохнулась.
— Прости и ты меня, — шепнул он ей в ухо. Впервые за все время он просил у нее прощения.
— За что, Райен? — изумилась она.
— За то, что я грубо овладел твои телом, а ты терпела боль ради одного только моего семени. За то, что я хочу тебя даже сейчас!..
Она коснулась его щеки, не умея выразить словами всего, что переполняло в эту минуту ее сердце. Видимо, она еще не привыкла жить по эту сторону от монастырских стен и не научилась понимать мирские законы и обычаи.
— Поверь, я не хотела причинить тебе боль. И, Райен, если я хоть чем-нибудь могу ее облегчить, — прошу тебя, скажи мне об этом.
Райен смотрел на нее и не мог произнести ни слова. В ее синих глазах серебрился лунный свет. Итак, она уезжает. Он больше никогда не прикоснется к ней и не увидит, как, слегка покачивая бедрами, она проходит по комнате. Ее смеющиеся глаза уже не будут искриться для него, а ее доброта не обогреет его сестру. Бедная Кассандра, она осиротеет после отъезда Джиллианы.
— Ты уже сказала моей сестре, что уезжаешь?
— Нет, но ей известно, что скоро это должно случиться. Они с Неттой знают, что я беременна.
— Ты сказала им раньше, чем мне? Джиллиана смущенно улыбнулась.
— Это они мне сказали.
— А они не могли ошибиться?
— Нетта уверена, что ошибки нет. — Она печально улыбнулась и тряхнула головой. — Я буду скучать по Кассандре. Она стала мне как сестра.
Райен слегка приподнял ее подбородок.
